Микадзе Важа Тихонович

Увеличенная фотография (JPG, 601 КБ)

Родился 1 января 1939 года в деревне Чанчати, Ланчхутский район, Грузия. Окончил Тбилисский политехнический институт. В 1962-м переехал в Москву. В 1964 году поступил на работу в ОАО «Газпром промгаз», где в должности старшего научного сотрудника проработал 38 лет.

Воспоминания

«Когда началась Великая Отечественная война, мне было два с половиной года. Войну помню смутно, из разговоров со старшими. Годы войны провел в деревне, откуда была моя мать. Семья, где я рос, была уважаемой в деревне. Бабушка моя, Мариам, рано овдовела и четверых детей одна поднимала. Поэтому пользовалась всеобщим уважением.

Наша деревня Чанчати Ланчхутского района расположена на пересеченной местности в неописуемой красоты уголке Грузии — Гурии. Дом располагался на главной дороге, ведущей к конторе колхоза. Часто соседи, утомившиеся в дороге, заглядывали во двор к бабушке, садились в тени и рассказывали последние новости.

В один день в нашем доме с утра начался переполох. Мама моя тоже была в деревне. Я спросил ее, в чем дело. Мама ответила, что сегодня должен приехать дядя Валико, младший брат моей матери. Он под Ростовом отморозил ногу, пролежал в госпитале в Баку несколько месяцев и был демобилизован. Время было летнее. Мы с бабушкой и мамой остались дома. Тётя Марго, младшая сестра моей матери, пошла встречать брата. Через какое-то время сверху, со стороны конторы, послышался шум, разговоры, смех. И вскоре мы увидели большую толпу людей, сопровождающих дядю Валико. Когда вышли во двор, Валико сразу увидел меня, подбежал, подхватил и стал целовать. Он был небритый, и я заплакал.

Прошли первые минуты волнений. Люди кое-как расселись, и начались бесконечные расспросы: не слышал ли Валико про кого-нибудь из односельчан. С такими вопросами шли люди со всей Гурии.

В один прекрасный майский день Марго, дослужившаяся до агронома, вошла во двор с раскинутыми руками и радостным криком, что война кончилась, и стала целовать всех. Бабушка обрадовалась, прокляла который раз Гитлера и пожалела матерей, сыновья которых пока еще не вернулись.

Прошли годы. Я был уже студентом и вместе с родителями гостил у бабушки. Вечером собрались родственники и соседи. Бабушка осмотрела всех и тихо простонала. Марго проворчала на бабушку. Я потом спросил у матери, что случилось между бабушкой и тетей Марго. Мама сказала, что теперь я большой, и мне можно сказать. Похоронку о гибели Шио, старшего брата, получили в самом начале войны. Марго посоветовалась с односельчанами, и все решили скрыть это страшное известие от бабушки. Если Шио суждено вернуться, пусть вернется, а сейчас не надо отнимать надежду. И бабушка после начала войны и до 1973 года ждала своего Шио. Ей сказали, что он пропал без вести. Когда собирались у бабушки, она грустно говорила: «Эх, был бы сейчас Шио с нами!» Марго ругала её, что она портит всем настроение и не даёт людям спокойно поесть.

После войны, когда жизнь начала налаживаться, через нашу деревню пустили восемь автобусов по четыре рейса между соседними районами. Бабушка восемь раз на день, в одно и то же время, замолкала, а, услышав гул надрывавшегося по крутому подъему автобуса, выходила встречать его. При остановке автобуса она подходила к воротам и, расстроенная, что среди прибывших нет её сына, встречала следующий автобус. Она не любила покидать дом без особой нужды: вдруг Шио приедет, и некому будет встречать его дома…»