Радюкина Надежда Ивановна

Увеличенная фотография (JPG, 277 КБ)

Родилась 10 февраля 1937 года. Отец, Радюкин Иван Михайлович, призван на фронт из Москвы, служил в войсках НКВД, погиб в боях в Подмосковье.

Надежда Ивановна Радюкина с отличием окончила Московский топографический техникум, была без экзаменов зачислена на географический факультет Московского университета, откуда ушла по семейным обстоятельствам. В 1969 году окончила гидрогеологическое отделение Московского геолого-разведывательного института им. С. Орджоникидзе. В 1959 году поступила на работу в гидрогеологическую лабораторию ОАО «Газпром промгаз». Общий стаж работы в Обществе — 45 лет.

Воспоминания

«Война застала меня в Москве. Отец отправил нас к своим родителям в деревню Ракитино Тульской области. Там я жила у бабушки и дедушки с мамой и сестрой. Это верховье Дона, неподалеку от города Епифань.

Деревня была оккупирована. В дома жителей заселились на постой немецкие солдаты. В нашем доме они жили в горнице, а несколько поколений нашей семьи (всего 10 человек) ютились на кухне. Стоявшие в доме немцы предупредили, что деревню будут жечь. Это было при отступлении их войск. Крыши домов в деревне были соломенные. Дома поджигали, жители пытались их тушить. Помню, как дедушка с бабушкой бегали вокруг нашего дома и тушили его. Страшно было попасться немцам под горячую руку, страшно — и зимой с детьми остаться на улице… Дед, Михаил Михайлович, участник Первой мировой войны, был тогда уже в преклонном возрасте. Дом они, слава Богу, сумели отстоять. Но многие дома сгорели, люди остались без крова. У нас собрался целый дом погорельцев. Зимой людям приходилось копать землянки, чтобы как-то разместиться.

Перед отступлением немцев мама пошла с нами к своим родственникам, которые жили на другом конце деревни. Помню, как мы шли. Сестра у мамы на руках, я держалась за ее юбку. Кругом все горит, валяются какие-то бревна, деревья, слышны разрывы снарядов…

У маминых родственников все взрослые и дети спрятались в погреб. Прямо на картошке расстелили тулупы, а мы так на этих тулупах и сидели. Бой шел непосредственно в нашей деревне. В этой обстановке тетя Люба, мамина сестра, варила картошку и под обстрелом носила нашим солдатам.

В 1943 или в 1944 году, точнее сказать не могу, мы возвращались в Москву. Билетов на поезд не было. Ехали мы перекладными и, можно сказать, нелегально. На пересадочной станции пришлось ночевать на улице. Мама расстелила нам с сестрой прямо на земле, у стены здания вокзала, какую-то подстилку, уложила, а сама всю ночь рядом сидела. Пришел поезд, мы поехали дальше. Это был плацкартный вагон, народу — толпа, все переполнено. Пошли контролеры, и, как безбилетных, маму и меня с сестрой хотели высадить. В поезде было много офицеров и солдат. Они возмутились: «Мы воюем, а нашим женам и детям места в поезде не находится!» В общем, отстояли нас. Благодаря их заступничеству благополучно добрались до Москвы.

Когда приехали в Москву, оказалось, что в нашу комнату поселили милиционера с женой и ребенком. Пока года через полтора-два нас не расселили, жили две семьи (6 человек) в одной комнате площадью 15 кв. м. Наша сторона была слева, соседская — справа. Отец погиб. Мама, Анна Николаевна, получала за него пенсию. И холодно было, и голодно. Мама работала вахтером: 12 часов через 12 часов. Специально искала работу ближе к дому, чтобы была возможность забежать посмотреть на детей. Мы с сестрой, сами маленькие, были одни, без старшего, порой засыпали прямо на полу, там, где играли.

В школу пошла в Москве в 1944 году. Это была школа № 565. Учеников в классе было много, человек 40. Учительницу звали Ефросинья Герасимовна. В те годы перед началом первого урока все выстраивались перед классом и делали зарядку.

9 мая 1945 года была дома. Комната наша была в коридорной системе, с лестницы в коридор двери не запирали, запирали только двери в комнаты. После объявления по радио о Победе соседка с первого этажа, тетя Липа, бегала по всем коридорам, стучала во все двери, кричала, что война закончилась. Соседка по квартире, моя подружка, сказала, что по этому случаю в школу можно не ходить. Я удивилась: «Как так не пойти в школу!?» Мы с ней пошли, а в школе — никого…»